Прочитав статьи, отобранные для конкурса «Аист на крыше», который проводится на одном православном сайте, я поняла, что так противно у меня на душе давно не было. Стыдно и обидно за некоторых наших братьев и сестер, считающих себя православными христианами. Речь идет о статье В. Легойды «Нет запрета».
 Екатерина Харченко |
Прочитав статьи, отобранные для конкурса «Аист на крыше», который проводится на одном православном сайте, я поняла, что так противно у меня на душе давно не было. Стыдно и обидно за некоторых наших братьев и сестер, считающих себя православными христианами. Речь идет о статье В. Легойды «Нет запрета».
Честно говоря, с появлением публикаций о законодательных инициативах в отношении абортов я как христианка и пролайфер стала испытывать сильное возмущение. Православные христиане, являющиеся авторами «поправок» спешат оправдаться и заверить: нет-нет, речь не идет о запрете абортов! Мы, мол, предлагаем меры, которые помогут лишь снизить их число, мы ничего не собираемся запрещать! Это, конечно, хорошо, если появятся хотя бы ограничения: как-никак, спасти многие детские жизни они смогут. Но дело в том, что эти ограничения не решат проблему массовости детоубийств. И такая нерешительность наших православных, словно боящихся сказать твердое «нет» абортам и их легальному существованию, очень огорчает и расстраивает. В связи с этим весьма актуальной и полезной становится статья священника Даниила Сысоева «Уранополитический взгляд на аборты». «Последней каплей», после которой я решила написать все это, стала статья В. Легойды «Нет запрета». Цитирую:
«То есть Церковь не выступает с призывами к репрессиям – напротив, она защищает максимальную свободу выбора женщины».
Видимо, Владимир Романович хочет нам сказать, что Церковь защищает не право ребенка на жизнь, а право женщины убить своего ребенка. Что ж, посмотрим, так ли это:
1) Заповедь «Не убий». Что-то я не вижу в этих двух коротких, но строгих словах «свободы выбора». Зато вижу запрет.
2) «Разницы нет, убивает ли кто взрослого человека, или существо в самом начале его образовании» — Постановление Константинопольского собора 692 года.
3) «Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства. У нас нет различения плода образовавшегося и еще необразованного». «Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы» — из 2-го и 8-го правил святителя Василия Великого, включенных в Книгу правил Православной Церкви и подтвержденных 91 правилом VI Вселенского Собора.
4) «Любодейце, которая извела зачатый ею во чреве плод, чтоб не видел он здешнего мира, не даст Он [Судия] увидеть новый век. Как она не дозволила ему [своему ребенку] насладиться жизнию и светом в этом веке, так и Он [Бог] лишит ее жизни и света в оном веке. Поелику решилась она извергнуть плод свой из чрева преждевременно, чтобы сокрыть его во мраке земли; то и она, как мертвый плод чрева, извергнута будет во тьму кромешнюю» — преподобный Ефрем Сирин.
5) «XII.2. С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству». «Православная Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта». Основы социальной концепции Русской Православной Церкви.
Таким образом, Церковь с древнейших времен свидетельствует о том, что аборт – это тяжкий грех, по тяжести равный греху убийства уже родившихся людей. Церковь вовсе не защищает и не защищала никогда «свободу выбора женщины» в отношении жизни своего неродившегося ребенка. Вы же, Владимир Романович, фактически утверждаете, что женщина имеет право сама решать этот вопрос, и на это право Церковь не посягает. Ваша позиция – это типичная позиция прочойсеров[1].
Как утверждают Джон и Барбара Уиллке «Если человек «лично против, но…», на самом деле он за аборты. Для нас было бы лучше, если бы официальное лицо признало, что хотя оно лично за аборты, он или она будет голосовать за гражданские права неродившихся младенцев»[2]. Может быть, Вы тоже считаете, что «это еще не совсем ребенок»? Почему Вы думаете, что у женщины должна быть свобода делать такой «выбор»? Мы не сомневаемся, что убийство должно преследоваться по закону. Но почему-то эту очевидную истину многие не понимают и оспаривают, когда речь заходит о делегализации абортов. Никто не защищает мою «свободу выбора» в отношении жизней моих родителей, бабушки, дедушки. То есть, я не могу пойти и воспользоваться «правом» на их убийство. Не могу — хотя бы потому, что нет у меня этого права. Вы пишите, что «Церковь не выступает с призывами к репрессиям». Позвольте спросить: что Вы здесь понимаете под «репрессиями»? Запрет абортов? А Вас не смущает наличие «репрессий», а точнее – законодательного запрета и уголовной ответственности в отношении убийства людей родившихся? По-моему, совершенно очевидно, что ребенок до рождения – это человек, с момента зачатия начавший свое существование и имеющий такое же, равное право на жизнь, как и мы, как и женщина, которая носит его в утробе. Беременная женщина, конечно, имеет свои права и свободы — как и все люди. Но права не безграничны. Как известно, права одного человека заканчивается там, где начинается посягательство на права другого. Прошу прощения за тавтологию.
Поэтому правильно поступают те пролайферы, которые добиваются полной делегализации абортов и абортивных средств предохранения[3]. Нелогично и странно было бы требовать запрета не вообще всех абортов, а лишь некоторых их видов. В этом случае мы рискуем получить замену одних абортов (хирургических) на другие — более частые медикаментозные аборты и более активное использование абортивных средств предохранения. Также нелогично добиваться лишь ограничения абортов. Если мысленно применить эти компромиссные предложения к родившимся людям, то они не выдержат никакой критики. Ну представьте, мы живем в фашистской Германии в 30-е года. И как христиане предлагаем фашистам (представим, что у нас есть такая возможность): «а давайте Вы будете убивать не всех представителей «низшей расы», а через одного»? Или все-таки мы скажем: «нет, Вы вообще не должны убивать, ни одного человека, т.к. все люди имеют право на жизнь». Так же и здесь. И ни изнасилование, ни врожденные патологии плода не могут быть основанием для лишения жизни ни в чем не повинного ребенка. Любые ограничения будут означать продолжение массовых детоубийств, с которыми, получается, мирятся авторы этих компромиссных предложений в отношении законодательства. Мирятся, т.к. предлагают прекратить их лишь частично, оставляя за обществом «право» и дальше убивать детей огромное количество детей.
Никогда в России на протяжении веков, до 1920 года, аборты не были легальными. Мы осуждаем дела большевиков, понимаем, что это были люди, одержимые дьяволом и ему служащие. Однако отказываясь от запрета абортов, мы продолжаем их кровавое дело. Почему же мы так боимся запрета абортов? Отчего мы так нерешительны и боязливы? Не настало ли уже давно время встать на защиту КАЖДОЙ человеческой жизни с момента ее зачатия, и потребовать полной делегализации абортов и абортивных средств предохранения? Многие скажут: запрет абортов ничего не изменит. Появятся нелегальные аборты, от которых будет умирать много женщин. Нет, господа. Запрет изменит очень многое. Если предполагаемое законодательство о защите жизни будет эффективно работать, то нелегальные аборты, безусловно, все равно будут совершаться. Но, если действие такого закона будет реально контролироваться государством, этих нелегальных абортов будет очень мало. Буквально в миллионы раз меньше, чем сейчас легальных детоубийств. Далеко не все желающие совершить аборт пойдут на это преступление, зная, что оно порицается обществом и является уголовно наказуемым. Разумеется, всегда найдутся люди, готовые серьезно рискнуть здоровьем и самой жизнью, лишь бы избавиться от ребенка. Но стоит ли приносить в жертву безопасности подобных людей миллионы и миллионы детских жизней, которые уничтожаются только потому, что закон их не защищает? Ведь речь идет о немногочисленных и нравственно-ущербных личностях, готовых пойти на любой риск ради убийства собственного ребенка. Таким образом, в жертву интересам малочисленных и виновных были бы принесены жизни многочисленных и невинных[4].
У читателей данной статьи может сложится впечатление, что я этакая фанатичка, злая и жестокая, желающая полного запрета абортов и ничего более не предлагающая. Кто-то говорит: надо, мол, не запрещать, а помогать беременным, создавать для них условия, способствовать духовно-нравственному просвещению населения. Конечно, надо помогать, не спорю! Нужно создавать центры помощи беременным, вести просветительскую деятельность, работать с молодежью и т.д. И пролайферы это делают. Но прежде всего необходимо добиться законодательной защиты каждой человеческой жизни с момента ее зачатия. Самое первое и главное право – это право на жизнь. И последнее нужно защищать и отстаивать. Как? Пикетировать государственные учреждения, распространять разными способами информационные материалы, проводить митинги, привлекать как можно больше внимания общественности и СМИ, подключать врачей, собирать подписи за запрет абортов и трясти, трясти нашу власть, требуя защитить самую слабую категорию населения – неродившихся детей. Некоторые люди считают, что власть не запретит аборты в ближайшее время, поэтому бесполезно этого требовать. Но тут все зависит от нас – от нашей активности, от позиции общества, которую мы способны и должны менять. Польские защитники жизни были активны, сильно повлияли на общественное отношение к абортам, собрали 600 000 подписей и добились результата. Их позиция была твердой изначально: полный запрет абортов. К сожалению, последние не запрещены полностью, но строго ограничены. И сейчас работа в этом направлении в Польше продолжается. А мы…будем бояться сторонников абортов и «защищаем максимальную свободу выбора»?!
[1] Прочойсер – (от англ. «choice» — выбор) люди, утверждающие, что женщина вправе сама решать, рожать ребенка или делать аборт, по сути – сторонники абортов.
[2] Дж. и Б. Уиллке «Мы можем любить их обоих. Аборт: вопросы и ответы».
[3] Под «абортивными средствами предохранения» подразумеваются все гормональные контрацептивы и внутриматочные спирали, т.к. они обладают абортивными механизмами действия.
[4] Статья «Должно ли убийство преследоваться по закону?»
Екатерина Харченко