Координатор Движения в Украине обращается к единоверцам.
Христос сказал: горе тому, кто обидит одного из малых сих. Обычно мы употребляем эти слова, имея в виду слабых и беззащитных детей, стариков, инвалидов, нищих. Иногда даже животных. Но разве есть кто-то беззащитнее младенцев во чреве?
Координатор Движения в Украине обращается к единоверцам.
Христос сказал: горе тому, кто обидит одного из малых сих. Обычно мы употребляем эти слова, имея в виду слабых и беззащитных детей, стариков, инвалидов, нищих. Иногда даже животных.
Но разве есть кто-то беззащитнее младенцев во чреве? Они не могут сказать нам, что они хотят жить. Но когда их убивают, их кровь вопиет к небу. А мы проходим мимо клиник, где каждый день происходят страшные убийства. Мы знаем об этом, но у нас нет времени бороться против абортов: наклеить листовку, сделать граффити на асфальте, занести брошюры в клинику, собрать подписи против абортов, написать статью, которую прочитают люди.
Мы проходим мимо: спешим к своим делам, к своим детям, которых мы не убили, и наша совесть спит. Она не кричит нам устами нерожденных младенцев, она молчит.
Мы православные — мы не убиваем детей. Бороться против абортов ? Зачем? Ведь их убивают грешники, а мы и наши дети убивать не будем. Мы умываем руки.
Почему нужно бороться против абортов
Хочу обратиться к православной аудитории, которая, в принципе, уже поняла, что аборт — это смертный грех убийства, и которая не допускает никакой мысли о «возможных обстоятельствах», при которых убийство ребенка во чреве матери возможно.
Таких православных людей у нас много: полные храмы на воскресных службах, толпы паломников, которые стремятся приложиться к святыням.
Но почему-то борцов против абортов всего 1-2 в городе, да и то не в каждом.
Почему же мы не находим времени на спасение тех, кто в этом нуждается? Тех, кто не имеет ни малейшей возможности защитить себя!
У нас десятки православных изданий, сотни авторов, пишущих на различные темы. Почему же тема абортов волнует единицы?
Почему мы не видим своего ближнего в ребенке, которого завтра убьет мать? Ближнего, которого нужно возлюбить как самого себя? Если бы мы могли видеть эти тысячи убийств, совершающихся ежедневно, мы бы ужаснулись, но мы их не видим, они совершаются тайно, и редко кто сознается в таком «подвиге». Тем не менее убийства продолжаются , потому что это разрешено законом.
Общаясь с пролайферами из других стран, мы обменивались опытом. Одни несколько лет ходили в абортарий и пытались отговорить женщин от аборта, предлагая достаточно крупную сумму денег (более 1000 долл.). Но за год таких усилий им удалось спасти только одну жизнь. Другие проповедовали на улицах, их задерживала полиция, были преследования, но это принесло какой-то результат — нескольких женщин удалось отговорить от убийств детей.
Конечно, для нас важно спасти даже одного ребенка, ведь пастырь пойдет спасать одну овцу, бросив все стадо. Только больно осознавать, скольких не удалось спасти. Принятие закона, запрещающего аборты, позволит спасти максимально многих. И ещё этот закон остановит тех, кто не хотел убивать ребенка, но пошел на это под давлением родственников (к нам обращается много женщин, которых мужья или родственники заставляют совершать аборт). В этом случае закон защитит этих женщин и их детей.
Конечно же, принятие антиабортного закона подразумевает развитие противоабортой пропаганды на государственном уровне. Если пока этим занимаются единичные пролайферы вопреки абортивно-направленному мышлению работников Минздрава, то после принятия закона будут разработаны соответствующие образовательные программы, направленные на формирование антиабортного мышления.
Поэтому мы решили бороться с абортами на законодательном уровне.
Вопрос «можно ли православным бороться за запрет абортов?» состоит из двух частей: является ли аборт убийством, и можно ли православным участвовать в жизни общества законными методами?
Я думаю, что для каждого православного христианина предельно ясно, что аборт есть убийство, что подтверждается современными научными выводами о том, что жизнь человека как индивидуума начинается с момента зачатия.
Второй вопрос, может ли православный человек участвовать в жизни общества, в том числе социальной, в рамках законодательства выступать с инициативами, участвовать в мероприятиях? Очевидно, что может, если наши действия не нарушают Заповеди Господни (борьба с абортами не нарушает, а только выполняет Заповедь «Не убий!») и не нарушают действующее законодательство (законодательство не запрещает участвовать в общественной жизни).
Христианство — это не оковы на руках, запрещающие нам делать добрые дела, а барометр внутри нас, который позволяет отличить добро от зла. Всем известно, чем закончилась для одного сторонника непротивления злу и насилию его теория бездеятельности.
Почему же, когда так много православных, так мало людей борется против абортов? В то время как в соседней России священники активно участвуют в социальных программах на телевидении, где озвучивают позицию Православной Церкви о недопустимости абортов.
Мне даже странно и непонятно, как можно так прочитать Заповеди, так понять Евангелие, чтобы вместо возможности что-то сделать для спасения нерожденных детей, для прекращения убийств, занять позицию «моя хата с краю».
Сегодня мы пройдем мимо клиники, где убивают детей, ничего не сделаем для принятия антиабортного законодательства, а завтра ничего не сможем сделать против узаконенной эвтаназии. Наши дети, выросшие на принципе «жить могут только здоровые, богатые и успешные» с легкостью могут начать убивать больных стариков. Ведь они выросли в обществе, в котором считается нормой убить беззащитного ребенка во чреве матери, потому что он может оказаться больным, или потому, что родители не хотят отказать себе в каких-то материальных благах (карьера, «спокойная» жизнь и т.д.).
Согрешить можно действием, а можно и бездействием. Если мы спокойно пройдем мимо, видя как мать убивает свое дитя, не мы ли соучастники в ее грехе? Если мы, зная о многотысячных убийствах, не прилагаем ни малейшего усилия, чтобы они остановились — не на нас ли кровь этих невинных жертв? Не уподобимся ли мы Понтию Пилату, умывавшему руки, отдавая Христа на растерзание толпы? Стоя в храме и взирая на Голгофу, слыша крики толпы: «Распни, распни Его!» — где находимся мы? Нет, мы не в толпе, мы плачем о грехах и умываем руки, закрывая глаза на ежедневные убийства малых сих. Ибо «что сделал ты для них, то для Меня сделал».
Хочу задать один вопрос: вас не волнует, что ежедневно у нас в стране женщины убивают более 700 младенцев во чреве?
Неужели я снова услышу в ответ:
1. Мы православные, мы абортов не делаем
2. Мы уже пожилые, мы уже аборты не будем делать.
3. Мы мужчины, мы вообще абортов не делаем.
4. Вы боретесь против абортов? Молодцы! А у нас времени нет — мы на службу идем (правило читаем, в хоре поем, и вообще у нас семья, работа, учеба.)
Прошу каждого, кто ходит в храм, кто считает себя христианином, задуматься: как можно терпеть продолжающиеся законные детоубийства и не сделать ничего, чтобы они прекратились? Я не говорю о сопротивлении властям, я говорю о диалоге с властями. Сказано: просите, и будет вам дано. А мы даже не просим, чтобы прекратились эти детоубийства. Давайте будем просить, чтобы прекратились эти чудовищные жертвоприношения. И делать хоть что-то, чтобы спасти хотя бы одну жизнь и не загубить хотя бы одну душу.