 «Мы не боимся показать правду»Беседа с Дмитрием Барановым, руководителем Международного движения против абортов «Воины жизни»Основная часть лекций, проводимых нами, – документальные фото- и видеоматериалы, на которых запечатлен процесс абортирования. Тот, кто говорит, что не нужно использовать такие жесткие приемы, часто просто не хочет расставаться со своим душевным комфортом. Но я знаю множество случаев, когда кто-то отказывался от абортов именно после такой однажды полученной «встряски». |
Беседа с Дмитрием Барановым, руководителем Международного движения против абортов «Воины жизни»
Так называемый «жесткий пролайф» – самое спорное, но в то же время и привлекающее больше всего молодежи направление противоабортной агитации. Недостаточно показать улыбающегося младенца на плакате, нужно своими глазами увидеть, что происходит во время процедуры аборта, – считают последователи движения «Воины жизни», – может быть, тогда люди откажутся от хладнокровного убийства детей в утробе матери. Руководитель «воинов» Дмитрий Баранов рассказал порталу «Православие.ру», как и чем живет сегодня сообщество пролайферов.
– Дмитрий, кто такие «воины жизни»?
 Дмитрий Баранов на пикете московского абортария «Медхэлп», 1 марта 2011г. |
– Мы начали работать в Санкт-Петербурге в 2006 году, и наша группа первоначально называлась «Омега». Тогда мы поставили своей главной целью просвещение: издавали печатные материалы об абортах и распространяли их, причем не только в России, но и по всему русскоговорящему миру, например по православным приходам Германии, Израиля и других стран.
Со временем в эту работу втягивалось все больше народу: в 2009 и 2010 годах мы организовали две массовых акции «Россия без абортов». Они проходили по благословению руководителя синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина.
Кроме того, в 2009 году в оргкомитет акции входил убиенный священник Даниил Сысоев, который принимал участие в мероприятиях в Москве. Мы помним отца Даниила не только как миссионера и проповедника, но и как непримиримого борца с абортами. Он говорил о необходимости пикетировать абортарии и запретить на законодательном уровне легальное убийство детей в материнской утробе. Причем отец Даниил Сысоев призывал миссионеров выходить на улицы – то есть проповедовать не в узком кругу хорошо знакомых людей, а говорить правду каждому, до кого удается достучаться.
Такой принцип последователям нашего движения очень близок, поэтому мы регулярно пикетируем абортарии – «фабрики смерти», раздаем листовки на улицах, попутно рассказывая людям о том, что такое аборт. Уличные акции привлекают много внимания, поэтому есть шанс, что больше людей узнают об узаконенном детоубийстве и, возможно, ужаснутся этому.
В прошлом году мы приняли решение создать организацию «Воины жизни». «Омега» к тому времени уже очень тесно сотрудничала с миссионерской организацией «Азбука веры». Эти две структуры слились в одну. Сейчас «Азбука веры – Омега» занимается просветительскими проектами, а «Воины жизни» – общественно-протестным направлением пролайф-борьбы. Причем мы акцентируем свое внимание на протестной деятельности. Но и про просветительскую работу мы тоже не забываем: издаем и распространяем литературу, проводим конференции. Например, в конце прошлого года провели встречу, посвященную обмену опытом различных пролайферских движений. Она прошла в рамках всероссийского форума «Пироговская хирургическая неделя», проведение которого благословил патриарх Кирилл.
– Чем, кроме пикетов и митингов, вы еще занимаетесь?
– Одно из главных наших направлений – общедоступные лекции для школьников и молодежи. Мы приходим в вузы, старшие классы школ, колледжи. Костяк нашей организации – профессиональные лекторы, врачи и педагоги, которые с 2008 года проводят такие встречи.
На этих встречах мы не только рассказываем о внутриутробном развитии ребенка, хотя очень важно показать, что это полноценный человек, у которого есть ручки, ножки, который может двигаться, выражать свои эмоции. Основная часть лекции – документальные фотографии и видеозаписи, на которых запечатлен процесс абортирования. Мы предупреждаем, что это зрелище не для слабонервных, и те, кому тяжело, могут выйти. Да, многим кажется, что это довольно жестко, но наш принцип – добровольность. Встречу можно покинуть в любой момент. Но люди не уходят и смотрят.
Я считаю, что такие вещи необходимы. Надо показать, насколько ужасное преступление аборт. У нас было множество случаев, когда кто-то отказывался от абортов именно после такой однажды полученной «встряски».
Тот, кто этого боится, кто говорит, что не нужно это использовать, часто не хочет расставаться со своим душевным комфортом. Но мы – христиане, и не должны бояться говорить правду, потому что если мы будем думать, что потревожим кого-то такими фотографиями и видео, то это значит, что мы испугались открытого разговора. Почти всегда во встречах принимают участие и наш психолог и священник, которые рассказывают о психологических и духовных последствиях тяжкого греха детоубийства.
Обычно после лекции начинается дискуссия. Часто ребятам бывает нечего нам возразить, поскольку убийство – оно и есть убийство, но, тем не менее, у человека все равно есть какие-то стереотипы в сознании. Наши противники, как правило, приводят стандартные аргументы, которые нам хорошо известны и которые мы всегда опровергаем. Но мы делаем упор не на полемику, а стараемся поставить вопрос и дать на него ответ так, чтобы человек не ушел неудовлетворенным.
– На стереотипные вопросы, вроде: «Зачем плодить нищету?», «Зачем рожать, если ясно, что ребенок родится инвалидом?» – какие вы даете ответы? Ведь ваши слушатели в основной массе своей не воцерковлены, и понятие греха до них еще нужно донести.
– Чаще всего нам говорят, что аборт можно оправдать социальными причинами, и прежде всего тяжелым материальным положением. Нередко приводят какие-то крайние примеры: девочку из детского дома изнасиловали три сифилитика и тому подобные. Но детей-то убивают в большинстве своем люди из вполне благополучных семей! А когда есть наглядное свидетельство на видео или фото, очень трудно отрицать, что аборт не что иное, как убийство. А чем можно оправдать убийство? Дальше выстраивается простая логическая цепочка: это не просто убийство, мы уничтожаем беззащитного ребенка. Бывают случаи, когда государство использует смертную казнь, но эта мера для маньяков-убийц, а тут ни в чем не виноватого ребенка убивают, и он даже не может никак воспротивиться. Если же есть проблема с реальной детдомовской девочкой, которую изнасиловали, и теперь она ждет ребенка, то давайте поедем в детский дом и поддержим эту девочку, поможем ей, но не будем убивать ее ребенка!
Мы всегда подчеркиваем, что нельзя решать социальные проблемы за счет убийства. Ведь никому же не приходит в голову лишать жизни пенсионеров или инвалидов? Эту мысль мы стараемся донести как можно конкретнее. Часто бывает, что используем какой-то свой жизненный опыт.
Вот, например, была у нас встреча в Университете МВД в Петербурге. На эту встречу пришла одна наша девушка-доброволец. И когда в ходе дискуссии возник «детдомовский» вопрос, а задала его девушка-курсант, которая сама была из детдома, то наш волонтер поделилась своим реальным жизненным опытом. Хотя ей и было трудно, она не сделала страшный выбор за своего ребенка. Сейчас она замужем, и у нее трое детей. Когда-то она не пошла на аборт, хотя и осталась одна, без поддержки бросившего ее мужа. Вышла замуж во второй раз и родила еще двоих. Она смогла стать счастливой. А ведь тогда она была и без жилья, и без перспектив в жизни, но все равно не стала убивать ребенка, и Господь помог ей обрести счастье. И такой живой пример «сработал» лучше всех аргументов.
– Много ли молодых людей – будущих родителей интересуется этой темой? К вам на лекции приходят преимущественно юноши или девушки?
– Чаще всего приходит поровну молодежи обоих полов; бывает, что больше девушек, но всегда получается по-разному. Мы специально так организовываем наши лекции, чтобы охватить разные социальные и гендерные группы молодежи. Был единственный случай, когда проводили встречу в чисто мужской аудитории. Бывало несколько раз, когда в аудитории присутствовали исключительно девушки. Обычно посещаемость высокая. Бывает по 100 и более человек. Мы себя хорошо зарекомендовали, поэтому руководство вузов обычно идет нам навстречу и не чинит препятствий нашим лекциям.
– Как реагирует студенческая аудитория? Много ли вы встречаете противников пролайфа?
– Мы обычно тему лекции заявляем как приглашение к полемике: «Аборт – это безобидная процедура или жестокое убийство?» И если так сформулировать тему, то у ребят возникает интерес, и они приходят к нам. Почти все досиживают эти лекции до конца. Все понимают, что встречу можно добровольно покинуть, но не уходят. Бывает реакция очень эмоциональная, случаются и слезы. Но это неплохо, даже, скорее, это хорошо, поскольку удалось пробудить душу человека.
Наши добровольцы понимают, что они не конфеты людям раздавать пришли, так что рано или поздно они столкнутся с неприятием. В ходе одной акции мы можем встретить как позитивную, так и негативную реакцию на наши действия. У молодежи в основном реакция бывает положительной. А негативная реакция чаще встречается у людей старшего возраста. Может быть, так происходит в силу какой-то закоренелости, может быть, в силу жизненного опыта. Но самое главное, что реакция есть! Наш враг – это равнодушие. Иногда равнодушие можно наблюдать и на вузовских встречах, когда люди смотрят ролики об убийстве, но при этом продолжают переглядываться и хихикать. Я всегда в эти моменты думаю, что им сказать, как их пробудить. Но подчеркну, что такая душевная черствость все же встречается очень редко.
Поэтому, когда мы наталкиваемся на негативную реакцию, то это значит, что в человеке все же проснулась и заговорила совесть, началась какая-то внутренняя работа. И это гораздо лучше, чем равнодушие.
– Как вы боретесь с тем, чтобы не превратиться в движение маргиналов?
– Да, случается, что к нам приходят не совсем нормальные люди, но мы делаем так, что они перестают участвовать в наших мероприятиях. Таких людей немного. Но каждый потенциальный член противоабортного движения проходит у нас одно или несколько собеседований. Только если мы видим, что он адекватно понимает цели и задачи организации, мы разрешаем ему участвовать в ее работе.
Вообще мы все православные христиане, посещаем церковные службы, исповедуемся и причащаемся, у нас есть духовник. И именно церковную жизнь я считаю лучшей защитой от маргиналов. Большинство людей, приходящих к нам, – ответственные христиане; едва ли не у половины из них до воцерковления был негативный опыт, связанный с абортами. Причем это касается не только женщин. Есть и мужчины, которые не остановили своих жен или подруг, а то и сами советовали им совершить детоубийство. Они воцерковляются и осознают, что совершили грех перед Богом. Они понимают, что нужно отговаривать других людей. Если ты что-то украл, то это можно вернуть, но как вернуть украденную жизнь?
Наша миссия в том, чтобы сделать из людей не только борцов с абортами, но и настоящих христиан. Как сказал один священник, прежде чем засеять землю, сначала надо вынуть из нее камни. То отношение к абортам, которое сейчас сложилось в обществе, можно назвать результатом длительного богоборчества. Для того чтобы вернуть людей к здоровым христианским основаниям – «засеять землю», нужно много работать. Останавливая страшнейший грех современности – массовые детоубийства, мы «вынимаем камни», готовим почву для миссии, а нередко и сами проводим миссионерские беседы прямо на акциях.
– Как добиться более серьезного КПД в борьбе с абортами?
– Беда в том, что наше общество в целом оправдывает грех детоубийства. Пьянство и наркомания осуждаются, но вот аборты люди так однозначно не воспринимают.
Конечно, человеческий ресурс нашей организации ограничен. Все-таки мы охватываем узкий круг населения. Но просвещая людей, мы предлагаем им присоединиться к нашей работе. Ведь сейчас успех нашей миссии зависит именно от массовости.
Важным показателем эффективности своей работы мы считаем отзывы, которые получаем. Многие молодые люди благодарят нас за ту жесткую правду, которую мы говорим и показываем; они признаются, что никогда теперь не решатся на детоубийство. Нам пишут девушки, которые уже сделали аборт и жалеют теперь: если бы они знали раньше, что это такое, то никогда бы на это не пошли.
Естественно, в больших городах сложнее отследить эффект, а вот в маленьких мы проводили мониторинги. В одном из городов Новгородской области нашу литературу помогали раздавать сами медработники. И потом они говорили нам, что в тех медицинских учреждениях, куда попадали эти брошюры, число абортов резко сокращалось. Это, я считаю, хороший показатель.
Но чтобы добиться какого-то серьезного КПД, нужно, повторю, развивать массовую работу. Когда мы начинали, даже наши православные братья смотрели на нашу миссию как на что-то странное. Ведь до этого ничего подобного не было. Сейчас отношение изменилось. Сейчас мы все больше ощущаем поддержку наших начинаний. Ну и, конечно, нужно еще и еще работать. Только так можно добиться какого-то эффекта. Надо посмотреть на опыт других стран. Вот, например, в Польше аборты не запрещены, но там они серьезно ограничены. Польская женщина не может сделать аборт по собственному желанию. В Польше граждане страны добились этого не сразу, они постоянно выходили на митинги протеста, занимались просветительской работой.
Или, например, в Америке: всякий публичный человек рано или поздно должен дать ответ на вопрос о своем отношении к легальности детоубийств, а уж для тех, кто занимается там политикой, вообще обязательно иметь в предвыборной программе четкую позицию по борьбе с абортами – и без этого невозможно победить на выборах.
Сейчас мы регулярно проводим яркие уличные акции. Если первоначально мы просто раздавали материалы, то теперь работаем в формате пикетов и митингов, ведь плакат могут увидеть десятки случайных прохожих. Кроме того, такие акции всегда привлекают внимание СМИ и представителей власти.
Каждый год в начале июня мы проводим межрегиональную акцию «Россия без абортов». Она приурочена к Дню защиты детей. В этом году мы проведем ее под названием «Спасай взятых на смерть!»
Замечу, что для развития всех этих проектов необходимы средства. Мы работаем на добровольной основе и пока не имеем стабильного серьезного финансирования.
– Сколько «воинов жизни», и в каких городах они живут?
– Главный штаб нашей организации расположен в Санкт-Петербурге. Что касается людей, то о какой-то фиксированной численности говорить сложно. В наших акциях протеста, которые проходят в Санкт-Петербурге, стабильно принимают участие десятки человек. У нас есть отделения в Самаре и Калининграде. Недавно сформировалось отделение в Москве. В других городах постоянно появляются новые люди, группы, движения; мы стараемся обеспечить их литературой, проводим с ними занятия, что-то подсказываем, советуем. Это очень важно, потому что люди часто не знают, с чего начать. Мы и сами по возможности выезжаем в регионы, чтобы помочь пролайферам на местах и, возможно, что-то позаимствовать у них для своей работы. Но если где-то появляются люди, которые хотят работать под нашим именем, то мы соглашаемся, конечно же.
Примерно половину «воинов жизни» составляют молодые люди, которые только закончили учебу или еще учатся, а половину – люди от 25 до 40 лет и старше. Года три назад, когда все только начиналось, у нас была в основном молодежь. И нам удалось завязать тесный контакт с молодежным отделом Санкт-Петербургской епархии. Наш духовник – председатель этого отдела протоиерей Артемий Скрипкин.
– Противоабортное движение в России сейчас разрознено? Нуждается ли оно в том, чтобы кто-то собрал всех пролайферов под одной крышей?
– Думаю, в этом нет необходимости. Убежден, что одна единственная организация в такой огромной стране, как наша, не решит проблему. Кто-то помогает в женских консультациях, кто-то работает над созданием антикризисных центров для беременных, кто-то собирает деньги, кто-то ведет просветительскую работу, кто-то проводит пикеты и митинги – и все, конечно же, должны действовать вместе, сообща. Мы с Божией помощью доросли до того, что работаем как в просветительском направлении, так и в общественно-протестном. И готовы начать благотворительную работу. Есть кадры и опыт, но ищем пока для этого средства.
У противоабортного движения есть неплохие перспективы стать общенациональным движением в России. Ведь за 20 лет, что мы живем без богоборческого гнета, многое изменилось. Православные организации могут активнее участвовать в общественной жизни. Сегодня мы видим итог работы прошлого поколения православных общественных деятелей. Это печальный опыт, потому что позиция православных христиан не только слабо отстаивается в тех или иных сферах, но и порядком скомпрометирована в глазах нецерковных россиян маргинальными идеями. Но все еще далеко не потеряно: в настоящий момент на арену выходит новое поколение людей, воспитанное без комсомола, без богоборчества, без двуличия советского времени. И неудивительно, что эти люди объединяются именно в пролайф-движении: они взялись за решение наиболее острой проблемы – массового уничтожения людей.
С Дмитрием Барановым беседовала Антонина Мага
23 марта 2011 года